...есть странный дар лететь на пламя, чтоб там остаться навсегда
Название: Имена
Фэндом: Hitman Reborn
Автор: Meow-chan
Жанр: ангст, намек на романс
Персонажи\Пары: Занзас/Бьякуран, Бьякуран/Кикио
Отказ от прав: Мяу ничего не принадлежит
Предупреждения: дешевая гангста-эстетика в фике, много пафоса, очень много лексики со стороны Занзаса
Рейтинг: R
Статус: 1 часть из 2
Посвящается phibrizzo и ArchiFuck, с которыми мяу играла на первой своей ролевке. И это сказалось.
читать дальшеРешетка отъезжает со скрипящим металлическим звуком, который отдается от серых каменных стен. Здесь все серое - лица, люди, звуки. Кроме Бьякурана. Он белый. Белый как чистый, ничего не выражающий лист бумаги, как шипение статики, как его собственная улыбка, которая может означать так много, но на самом деле не значит ничего.
- Прошу, не обращай внимания на наручники, чувствуй себя как дома. - Мило улыбается бывший босс Мильфиоре, закованными руками указывая на нары.
Занзасу здесь не место, он слишком яркий, он слишком живой, он черное и красное, огонь и пожар. Бьякурану здесь тоже не место, но он невозмутимо остается. Обычная тюрьма, серая камера, даже не одиночка.
- Знакомься, это Тони и Тони. Они неразговорчивы, но мы все равно дружим. Мрачноватые парни, хотя дело свое знают, – еще одна милая улыбка. – Оба сидят за изнасилование.
Тони смотрят на пришельца настороженно и угрюмо. Они не знают, зачем он пришел, но скорее всего, отнять то, что они уже привыкли считать своим.
Занзас не смотрит на них. Ему нет дела до мелких шавок, даже если каждая из них считает себя не меньше, чем тираннозавром.
Босс Варии паскудно ухмыляется, устраиваясь на нарах:
- А ты обжился, я посмотрю. Не скучаешь по комфорту?
Бьякуран только смеется в ответ:
- Все течет, все меняется. И мои вкусы тоже. Я оставил комфорт в прошлом. Тони и Тони не дают мне по нему скучать.
Он стоит напротив Занзаса – белый и тонкий, хрупкий и милый, с равнодушным, смеющимся взглядом, - и точно знает, что Занзас пришел к нему просить. Или угрожать, что для Занзаса одно и то же. Это старая игра. Старая и давно знакомая, надоевшая задолго до этой серой камеры и этих серых заключенных рядом с ним.
Бьякурана никто никогда не убьет, потому что он слишком ценен живым. Он слишком многое знает, он может быть слишком полезен. Он – отложенная в сейф козырная карта, спрятанная за решеткой, замками и желанием остаться в стороне.
Бьякуран устал. Он прожил слишком много жизней. Его белизна – это белый выцветшей ткани, это вымытые начисто краски.
Ему неинтересны игры в мафиози, ему неинтересна даже игра в бога. И Занзас – простой и прямолинейный Занзас с его тяжелыми гулкими шагами по серым коридорам, с его яркими дурацкими перьями в волосах, неинтересен Бьякурану.
Бьякурана никто не убьет. Он умрет сам, от скуки белой как снег и такой же холодной.
- Савада Цунаеши пропал, - говорит Занзас и пристально следит за реакцией.
Ее нет, потому что равнодушие Бьякурана не напускное, это не попытка набить себе цену или скрыть свою причастность. Ему действительно все равно:
- Правда? - не переставая мило улыбаться он подходит к Тони, кладет руки ему на плечи. Цепь от наручников вминается в шею, но Тони молчит и терпит. – Мои соболезнования.
- Он еще жив. – Голос босса Варии - резкий, злой - говорит больше, чем Занзас, вероятно, хотел сказать.
Бьякуран замечает это, и игнорирует. Для него это ненужное наблюдение, наблюдение, которое ему не понадобиться. Ему интереснее играть в тюремную шлюху, чем в босса мафии.
- Мои поздравления. – Тем же тоном отвечает он, перебирая пальцами короткие волосы Тони. Бьякуран чувствует его раздражение, раздражение и бессилие, заставляющие его слегка улыбнуться, думая о том, что, быть может, вечером на его собственном теле появятся новые синяки. В последнее время с Тони скучно. Они слишком много пытаются говорить, слишком внимательно прикасаются. Бьякуран остается в тюрьме не для этой игры. Ему это не интересно.
- Где он? – Занзасу плевать на все его игры разом и на него самого, но что-то в повороте этой белой головы, в беззащитности позвонков, выглядывающих из ворота тюремной робы, в том как по-хозяйски рука какого-то третьесортного ублюдка приобнимает его за талию, заставляет Занзаса на секунду подумать: каково это – трахать его? Сжать в кулаке непослушные волосы, ткнуть мордой в нары и выебать эту белую суку.
Занзасу интересно как тот будет орать и вырываться. Или не будет? Послушно раздвинет ноги как тюремная шлюха?
Босс Варии не привык сдерживать свои импульсы, он хищно улыбается, оглядывая Бьякурана с ног до головы.
Тот только равнодушно смотрит в ответ и все что он видит – просто еще один Тони:
- Откуда же мне знать, куда делся Савада Цунаеши? Тюрьма не то место, куда быстро доходят новости.
- Но ты мог бы узнать.
- Воспользоваться моим маленьким трюком с другими мирами, который почти перестал действовать? Провести несколько недель в лазарете? Не думаю.
Занзас достает пистолет, задумчиво переводит ствол с Бьякурана на Тони и обратно:
- Ну так подумай. – Выстрел разносит голову заключенного на куски, забрызгав Бьякурана ошметками, а босс Варии мимоходом думает, что красное и белое – на удивление красивое сочетание, - это чтобы тебе лучше думалось, - говорит Занзас и, уходя, не отказывает себе в удовольствии провести ладонью по волосам, по белой шее, надавить пальцами на пульсирующую жилку, азартно ловя взгляд холодных лиловых глаз:
- Я зайду завтра. – Криво усмехается он, ведя ладонью вниз, и бесцеремонно хлопает Бьякурана по заднице. В этом весь Занзас – он не отказывает себе в удовольствии.
Бьякуран едва заметно улыбается в ответ и окликает только когда босс Варии уходит прочь по тюремному коридору:
- Занзас!
Тот оборачивается и ухмыляется.
- Будь так любезен, скажи надзирателям, чтобы вынесли мусор из моей камеры. – Мило улыбается Бьякуран.
Занзас хмыкает и уходит.
***
- Мы не закончили, - спокойно говорит босс Варии. – Я зайду завтра ближе к вечеру.
- Но, господин Занзас, вы же… - начинает возражать начальник тюрьмы и осекается под тяжелым взглядом. – Да, я понимаю. Мы будем ждать вас.
Занзас криво усмехается в ответ. Этот несуразный человечек с блестящими темными глазками веселит его, Занзас чувствует страх и ему это нравится:
- Там в камере у Тони случился…инсульт. Насмерть случился. Разберитесь с этим, господин начальник.
- У Тони? – вопреки ожиданиям тот только недоуменно смотрит в ответ. – Господин Занзас, в 114-й нет заключенных с таким именем. Сокамерников Джессо Бьякурана зовут Бруно и Джотто.
***
- Эй, Бьякуран, - Тони прижимается губами к основанию шеи бывшего босса Мильфиоре, сжимает пальцами его плечи. Раньше Бьякуран про себя называл его «Тони-2», а теперь это единственный Тони. – Тебе ведь посрать, да? Тебе дела нет, если мы все здесь передохнем?
- Ну что ты, - тихо смеется Бьякуран, - не говори так, я не настолько бессердечен. – Он поворачивается и, слегка привстав на цыпочки, целует его в щеку. – Поверь, меня очень задела смерть Тони.
- Он не Тони, блядь! Сколько можно тебе говорить?! И я не Тони! У меня есть имя! – Он отстраняется, практически отшвыривает Бьякурана от себя. – Он тебя любил, ты знаешь?
Бьякуран перестает улыбаться. Он смотрит спокойно и холодно:
- Да.
- Это ты его убил.
- Я знаю. – Он подходит близко, ласково гладит по волосам. – Я и тебя убью, Тони.
- Я не Тони, я Бруно!! – И неожиданно человек смотрит на него умоляюще и отчаянно. – Бьякуран, назови меня по имени! Я больше ничего у тебя не прошу, тебе на меня посрать, ты с нами с самого начала играл, даже до меня наконец-то дошло. Бьякуран, всего один раз, хоть из жалости, хоть из благодарности…Пожалуйста!
- Шшш, - Бьякуран прижимает палец к его губам. – Тихо. Не хорошо не доигрывать до конца. – Бьякуран кладет ладонь на его горло. – Спокойной ночи, Тони.
Горло ломается под его пальцами с тихим, влажным, отвратительным звуком, под пальцами, в которых невозможно заподозрить такую силу. Бьякуран целует мертвеца в лоб, слегка улыбаясь:
- Спокойной ночи.
***
- Вы говорите не те слова, Занзас-сама. – Окликает Кикио, когда Занзас уже поворачивается уходить. – Говорите не те слова и приносите не те подарки. И пока это так, вы не услышите желаемый ответ.
Занзас только хмыкает:
- Да мне похуй.
- Как скажете. – Кикио сдержанно улыбается. Некогда красивое лицо обезображено шрамом, распущенные волосы струятся по плечам и в белизне больничной палаты кажутся неестественно яркими.
Занзас говорил с врачами. Минимум год интенсивной терапии и даже так нет никакой гарантии, что Кикио полностью восстановится.
- Кто такой Тони? – спрашивает босс Варии уже в дверях.
– Тони? Так звали собаку Бьякурана-самы.
***
- И где же Тони? – издевательски тянет Занзас, оглядывая опустевшую камеру.
- Тони? – Мило улыбается Бьякуран. – Он покинул меня. Что-то с горлом.
Занзас бесцеремонно усаживается на нары напротив:
- Ты найдешь мне Саваду. – Босс Варии настолько самоуверен, что это даже не вопрос.
- Честно говоря, я не успел подумать об этом. Я был занят, я страдал по Тони.
Занзас снова достает пистолет и сообщает зло и как-то весело:
- Может быть, у тебя закончились ублюдки, говнюк, но у тебя еще остались колени. Ты в любом случае попадешь в лазарет, это я тебе обещаю. Где Савада Цунаеши?
Бьякуран хохочет, заливисто и искренне:
- Ты пришел ко мне угрожать? Нет, правда? – Он резко обрывает смех и смотрит на Занзаса с любопытством. – Это плохая идея. Я не поддавался угрозам, когда был боссом Мильфиоре, не поддавался вчера, не поддамся сегодня. Честно говоря, я рассчитывал на подкуп. – Улыбаясь, Бьякуран разводит руками. – И просчитался. Подумай хорошенько, если ты выстрелишь, мне будет очень больно. Я буду не настроен разговаривать минимум неделю. Через неделю может быть мои вчерашние соболезнования будут к месту?
Бьякуран подходит к Занзасу медленно и неспешно, как будто знает, что тот не станет стрелять. Ствол пистолета болезненно упирается в живот, но это не мешает ему положить руки Занзасу на плечи, запустить пальцы в его волосы:
- Я много слышал о тебе, Занзас, босс Варии. Я несколько раз встречал тебя в самых разных мирах. Ты импульсивен, но ты не дурак. Какой подарок ты принес мне сегодня?
Занзас только паскудно ухмыляется в ответ, одной рукой привлекая его к себе за талию, вдавливая ствол пистолета под ребра:
- Посмотри во внутреннем кармане, шлюха. Тебе понравится. – Издевательски тянет он, поглаживая Бьякурана по пояснице.
Тот только невозмутимо достает из внутреннего кармана его пиджака белый конверт, равнодушно раскрывает, вытаскивает аккуратно свернутую и перевязанную подарочной лентой зеленую прядь волос. Бьякуран смотрит на нее долго, не отрываясь, потом спокойно убирает обратно в конверт и аккуратно откладывает. Мягко поднимает лицо Занзаса за подбородок, равнодушно глядя в глаза:
- Какой-то пошлый подарок. Но мне нравится. Я не откажусь прокатиться с тобой куда-нибудь. Ты угадал с подарком, угадай и человека которого я хочу увидеть. После мы поговорим о Саваде Цунаеши и том, где его держат.
Занзас улыбается шире и по-хозяйски оглаживает его рукой по заднице:
- А если я не соглашусь?
- Кто знает? – Бьякуран задумчиво проводит пальцем по жилке на его шее. – Может быть, ты покинешь меня как Тони. Может быть, я покину этот мир. Но как бы там ни было, этот мир покинет Савада Цунаеши.
Занзас отпихивает его от себя резко, равнодушно:
- А ты оказался дешевле, чем я думал, шлюха. Собирайся, мы уезжаем.
Бьякуран только улыбается в ответ:
- О чем ты, Занзас, я вообще бесплатен.
***
- Я не ожидал увидеть вас, Бьякуран-сама. – Сдержано улыбается Кикио, беспомощно разводя руками. – Простите, что не встаю поприветствовать как положено.
- Ничего страшного. – Бьякуран чувствует, как слова царапают глотку, и прочищает горло. Он подходит, нерешительно проводя пальцами по щеке, которую накрест прочерчивает уродливый шрам. Он хочет знать только одно. – Кто?
- Это неважно, Бьякуран-сама. После того как вы ушли, желающих было предостаточно.
Занзас стоит в стороне и не вмешивается. Ему не интересен их треп и насколько это личное. Все, что его волнует – чтобы Бьякуран не сбежал не расплатившись.
Бьякуран чувствует, как непроизвольно сжимаются в кулаки его пальцы, как волна безотчетной, звериной ярости поднимается откуда-то изнутри.
- Ты мог позвать меня.
- Позвать вас, Бьякуран-сама? Сколь многие звали вас? Сколь многие умерли от вашей руки, только в последний момент поняв, кем они для вас были. Когда вы ушли, я был готов умереть, но не был готов узнать правду.
- Я бы вернулся, я бы помог тебе.
- Да. Да, вы бы вернулись сейчас, потому что я единственный, кто не стал звать вас. А тогда бы вы вернулись?
Бьякуран молчит довольно долго:
- Ты единственный. Единственный кто…
- Кто выиграл в вашу игру? Кто стал чуть больше, чем собакой на убой? – Кикио горько усмехается. – Чуть больше, чем Тони? Не смешите меня. Такой же как все. Я проиграл уже потому, что на короткий миг, совсем ненадолго, я поверил, что это не игра. А потом вы ушли. И я не побежал за вами. Это моя победа. Не отнимайте ее у меня. У меня больше ничего не осталось.
- Хочешь, я встану перед тобой на колени? Кикио, хочешь, я буду таким, каким ты пожелаешь? Кикио, пожалуйста, я больше не хочу играть. Помоги мне!
Кикио молчит, равнодушно глядя в окно, свет очерчивает безупречный профиль, и на секунду Бьякуран видит его таким, каким Кикио был, когда еще принадлежал ему. А потом Кикио поворачивает голову – изуродованное шрамом лицо, усталый взгляд, выступающие скулы, морщинки в уголках губ и глаз:
- Я хочу, чтобы вы ушли. Я никогда ничего у вас не просил. Сейчас я умоляю вас, уходите и будьте счастливы. Уходите и не оборачивайтесь.
- Ты даже не улыбнешься мне на прощание?
- Нет. Уходите.
Бьякуран поворачивается к Занзасу:
- Господин Занзас, мы уходим. Кикио нужен отдых. – Он резко разворачивается на каблуках и уходит не оборачиваясь.
Кикио смотрит ему вслед умоляющими зелеными глазами, до крови кусая губы и вцепившись пальцами в подлокотники кресла.
Занзас видит это и на секунду он чувствует укол чего-то подобного страху. Невозможно представить, чтобы такой человек как Кикио может так смотреть. Как побитая собака, как человек, который умирает от жажды.
Когда они уже у самого лифта, Кикио не выдерживает:
- Бьякуран-сама! Бьякуран-сама, простите меня! Я люблю вас, Бьякуран-сама! – Он беспомощно тянется за Бьякураном, он падает на пол, безуспешно пытаясь догнать его. И все же в глубине души он рад, что не может. Он благодарен своему изувеченному телу, за то, что оно не дает ему броситься следом.
Бьякуран вздрагивает и останавливается, сглатывает. Движение кадыка быстрое и нервное. Он нажимает кнопку вызова. Стоит и терпеливо ждет, пока придет лифт. Занзас собирается обернуться, но Бьякуран хватает его под руку, заставляя его смотреть только прямо вперед.
Они заходят в кабину. Бьякуран нажимает первый этаж, до боли сцепляет пальцы, чтобы не броситься обратно.
Когда закрываются двери, он прислоняется к стене и сползает на пол.
- Все. Все закончилось. Я больше никогда не буду играть.
Занзас брезгливо тыкает его носком сапога:
- Савада Цунаеши. Теперь ты найдешь его для меня.
Бьякуран равнодушно кивает:
- Да. Да, я его найду. – Он тяжело поднимается и медленно кивает.- Идем.
***
Бьякуран называет адрес и отрубается. Синхронизация требует от него все больших усилий, и после он вынужден отлеживаться днями.
Скуало на это плевать, все, что его волнует – они знают, где Савада, а значит скоро будет много крови.
- Босс, а с этим что? – спрашивает боевой командир у Занзаса, кивком указывая на Бьякурана.
Занзас только равнодушно окидывает взглядом бессознательную фигуру:
- Помыть и в мою спальню.
Скуало изумленно вскидывает брови.
Занзас никогда не отказывает себе в удовольствии, не отказывает и не ограничивает, и в длинной веренице его развлечений на ночь изредка, но все же попадаются мальчики. Но не мужчины, именно мальчики, почти дети, чья красота беспола.
Бьякуран не такой. Каким бы хрупким и милым он не выглядел, какой бы белой не была его кожа, Бьякуран мужчина – молодой мужчина, намного старше тех, кого заказывает для себя Занзас.
А еще босс Варии никогда не смешивает удовольствие и дела. Он не спит с врагами или союзниками. Никогда. Он просто заказывает себе шлюх.
Скуало хмурится. Его отточенная интуиция мечника дает тревожный сигнал, но Скуало слишком поглощен операцией по спасению Десятого, слишком поглощен будущей резней, чтобы спорить. Он только кивает и отдает приказ одному из своих подчиненных.
Бьякурана уносят, а мечник широко улыбается:
-Эй, босс, спорим, после этого мы будем героями Вонголы?! Я хочу чертову медаль!
Занзас только криво усмехается:
- Сначала доживи, мусор.
***
Бьякуран просыпается через семнадцать часов с момента, когда потерял сознание. Голова раскалывается и его бы стошнило, если бы было чем.
Занзас сидит напротив него в кресле и равнодушно изучает своими неестественными красными глазами.
Бьякуран садится на кровати, нисколько не стесняясь своей наготы, и со стоном держится за голову:
- Восемь триллионов миров, безграничное знание, а отходняк после как обычное похмелье. – Он выдавливает милую улыбку, бледную тень своих обычных улыбок. – Полцарства за анальгин и немного воды.
Занзас кивком указывает на тумбочку у кровати.
Бьякуран трясущейся рукой берет таблетку, стакан, запивает жадно, потом беспомощно откидывается на подушки и тихо смеется:
- Я спас Десятого Вонголу. Какое счастье. Сейчас меня стошнит, и я почувствую себя настоящим героем.
Занзас криво усмехается в ответ:
- Дерьмово выглядишь.
- Дай угадаю, - слабо улыбается Бьякуран, - я бледен, зелен и не произвожу должного впечатления. – Он тихо стонет. – Какая приятная мягкая кровать. Наверное, я попал в рай, но мне здесь не место, поэтому я так плохо себя чувствую. Честно говоря, я ожидал проснуться в своей камере.
- Савада сказал, что ты еще можешь быть полезен. – Говорит Занзас и встает с кресла. Аккуратно снимает пиджак, еще больше ослабляет узел галстук, методично вынимает и выкладывает на столик у кресла запонки.
- И поэтому я в твоей постели?
- Нет. – Занзас подходит, садится на край постели и по-хозяйски проводит рукой по его тела поверх покрывала. – Ты здесь, потому что мне интересно, что в тебе такого, что ублюдки, которые тебя трахают, сходят с ума.
Бьякуран хохочет в ответ:
- Поэтому? А за себя, Занзас, ты не боишься? Или мне лучше называть тебя Тони?
Он едва успевает договорить. Пальцы босса Варии сжимаются на его горле, пальцы, которые легко могут раздавить его гортань.
Бьякуран вспоминает тюрьму, вспоминает, что произошло совсем недавно и едва заметно улыбается.
- Я не такой, понял? И я убью тебя, если ты еще раз так меня назовешь. – Спокойно говорит Занзас, и Бьякуран чувствует удовольствие, глядя, как разгораются эти красные глаза. Босс Варии еще несколько секунд на него смотрит и паскудно улыбается. – А теперь раздвинь ноги, я хочу посмотреть, какой хорошей блядью ты можешь быть.
Бьякуран только чувственно улыбается в ответ:
- Как скажешь, начальник. – Он сладко стонет, бесстыдно выгибаясь. – В конце концов, дело ведь не в имени, правда? Но это не важно. Я буду очень,- он понижает голос до интимного шепота, - очень хорошей блядью.
Про себя Бьякуран только устало и равнодушно думает, что даже если он не начинает играть, игру начинают за него, и она всегда одинаково заканчивается.
- Иди ко мне, Занзас, - и все-таки он целует сам. – Иди ко мне.
Занзас не заставляет себя ждать.
***
- Не понимаю, как мы не заметили сразу. – Говорит Десятый босс Вонголы и устало трет лицо. Он сильно исхудал за время плена, он слишком быстро устает. – Занзас-сан, почему мы пропустили угрозу.
Занзас только неопределенно пожимает плечами. Он не видит смысла выяснять почему. Он человек действия.
- Четыре семьи, четыре мелких семьи, которые копили силы, пока мы воевали с Мильфиоре и теперь могут нас уничтожить.
- Они не смогут.
- Смогут, Занзас-сан. Вопрос только в том, как быстро. Я хочу поговорить с Бьякураном. Если бы он согласился возглавить Мильфиоре снова, если бы они стали нашими союзниками…с их технологиями и нашими ресурсами…Я хочу поговорить с Джессо Бьякураном.
Фэндом: Hitman Reborn
Автор: Meow-chan
Жанр: ангст, намек на романс
Персонажи\Пары: Занзас/Бьякуран, Бьякуран/Кикио
Отказ от прав: Мяу ничего не принадлежит
Предупреждения: дешевая гангста-эстетика в фике, много пафоса, очень много лексики со стороны Занзаса
Рейтинг: R
Статус: 1 часть из 2
Посвящается phibrizzo и ArchiFuck, с которыми мяу играла на первой своей ролевке. И это сказалось.
читать дальшеРешетка отъезжает со скрипящим металлическим звуком, который отдается от серых каменных стен. Здесь все серое - лица, люди, звуки. Кроме Бьякурана. Он белый. Белый как чистый, ничего не выражающий лист бумаги, как шипение статики, как его собственная улыбка, которая может означать так много, но на самом деле не значит ничего.
- Прошу, не обращай внимания на наручники, чувствуй себя как дома. - Мило улыбается бывший босс Мильфиоре, закованными руками указывая на нары.
Занзасу здесь не место, он слишком яркий, он слишком живой, он черное и красное, огонь и пожар. Бьякурану здесь тоже не место, но он невозмутимо остается. Обычная тюрьма, серая камера, даже не одиночка.
- Знакомься, это Тони и Тони. Они неразговорчивы, но мы все равно дружим. Мрачноватые парни, хотя дело свое знают, – еще одна милая улыбка. – Оба сидят за изнасилование.
Тони смотрят на пришельца настороженно и угрюмо. Они не знают, зачем он пришел, но скорее всего, отнять то, что они уже привыкли считать своим.
Занзас не смотрит на них. Ему нет дела до мелких шавок, даже если каждая из них считает себя не меньше, чем тираннозавром.
Босс Варии паскудно ухмыляется, устраиваясь на нарах:
- А ты обжился, я посмотрю. Не скучаешь по комфорту?
Бьякуран только смеется в ответ:
- Все течет, все меняется. И мои вкусы тоже. Я оставил комфорт в прошлом. Тони и Тони не дают мне по нему скучать.
Он стоит напротив Занзаса – белый и тонкий, хрупкий и милый, с равнодушным, смеющимся взглядом, - и точно знает, что Занзас пришел к нему просить. Или угрожать, что для Занзаса одно и то же. Это старая игра. Старая и давно знакомая, надоевшая задолго до этой серой камеры и этих серых заключенных рядом с ним.
Бьякурана никто никогда не убьет, потому что он слишком ценен живым. Он слишком многое знает, он может быть слишком полезен. Он – отложенная в сейф козырная карта, спрятанная за решеткой, замками и желанием остаться в стороне.
Бьякуран устал. Он прожил слишком много жизней. Его белизна – это белый выцветшей ткани, это вымытые начисто краски.
Ему неинтересны игры в мафиози, ему неинтересна даже игра в бога. И Занзас – простой и прямолинейный Занзас с его тяжелыми гулкими шагами по серым коридорам, с его яркими дурацкими перьями в волосах, неинтересен Бьякурану.
Бьякурана никто не убьет. Он умрет сам, от скуки белой как снег и такой же холодной.
- Савада Цунаеши пропал, - говорит Занзас и пристально следит за реакцией.
Ее нет, потому что равнодушие Бьякурана не напускное, это не попытка набить себе цену или скрыть свою причастность. Ему действительно все равно:
- Правда? - не переставая мило улыбаться он подходит к Тони, кладет руки ему на плечи. Цепь от наручников вминается в шею, но Тони молчит и терпит. – Мои соболезнования.
- Он еще жив. – Голос босса Варии - резкий, злой - говорит больше, чем Занзас, вероятно, хотел сказать.
Бьякуран замечает это, и игнорирует. Для него это ненужное наблюдение, наблюдение, которое ему не понадобиться. Ему интереснее играть в тюремную шлюху, чем в босса мафии.
- Мои поздравления. – Тем же тоном отвечает он, перебирая пальцами короткие волосы Тони. Бьякуран чувствует его раздражение, раздражение и бессилие, заставляющие его слегка улыбнуться, думая о том, что, быть может, вечером на его собственном теле появятся новые синяки. В последнее время с Тони скучно. Они слишком много пытаются говорить, слишком внимательно прикасаются. Бьякуран остается в тюрьме не для этой игры. Ему это не интересно.
- Где он? – Занзасу плевать на все его игры разом и на него самого, но что-то в повороте этой белой головы, в беззащитности позвонков, выглядывающих из ворота тюремной робы, в том как по-хозяйски рука какого-то третьесортного ублюдка приобнимает его за талию, заставляет Занзаса на секунду подумать: каково это – трахать его? Сжать в кулаке непослушные волосы, ткнуть мордой в нары и выебать эту белую суку.
Занзасу интересно как тот будет орать и вырываться. Или не будет? Послушно раздвинет ноги как тюремная шлюха?
Босс Варии не привык сдерживать свои импульсы, он хищно улыбается, оглядывая Бьякурана с ног до головы.
Тот только равнодушно смотрит в ответ и все что он видит – просто еще один Тони:
- Откуда же мне знать, куда делся Савада Цунаеши? Тюрьма не то место, куда быстро доходят новости.
- Но ты мог бы узнать.
- Воспользоваться моим маленьким трюком с другими мирами, который почти перестал действовать? Провести несколько недель в лазарете? Не думаю.
Занзас достает пистолет, задумчиво переводит ствол с Бьякурана на Тони и обратно:
- Ну так подумай. – Выстрел разносит голову заключенного на куски, забрызгав Бьякурана ошметками, а босс Варии мимоходом думает, что красное и белое – на удивление красивое сочетание, - это чтобы тебе лучше думалось, - говорит Занзас и, уходя, не отказывает себе в удовольствии провести ладонью по волосам, по белой шее, надавить пальцами на пульсирующую жилку, азартно ловя взгляд холодных лиловых глаз:
- Я зайду завтра. – Криво усмехается он, ведя ладонью вниз, и бесцеремонно хлопает Бьякурана по заднице. В этом весь Занзас – он не отказывает себе в удовольствии.
Бьякуран едва заметно улыбается в ответ и окликает только когда босс Варии уходит прочь по тюремному коридору:
- Занзас!
Тот оборачивается и ухмыляется.
- Будь так любезен, скажи надзирателям, чтобы вынесли мусор из моей камеры. – Мило улыбается Бьякуран.
Занзас хмыкает и уходит.
***
- Мы не закончили, - спокойно говорит босс Варии. – Я зайду завтра ближе к вечеру.
- Но, господин Занзас, вы же… - начинает возражать начальник тюрьмы и осекается под тяжелым взглядом. – Да, я понимаю. Мы будем ждать вас.
Занзас криво усмехается в ответ. Этот несуразный человечек с блестящими темными глазками веселит его, Занзас чувствует страх и ему это нравится:
- Там в камере у Тони случился…инсульт. Насмерть случился. Разберитесь с этим, господин начальник.
- У Тони? – вопреки ожиданиям тот только недоуменно смотрит в ответ. – Господин Занзас, в 114-й нет заключенных с таким именем. Сокамерников Джессо Бьякурана зовут Бруно и Джотто.
***
- Эй, Бьякуран, - Тони прижимается губами к основанию шеи бывшего босса Мильфиоре, сжимает пальцами его плечи. Раньше Бьякуран про себя называл его «Тони-2», а теперь это единственный Тони. – Тебе ведь посрать, да? Тебе дела нет, если мы все здесь передохнем?
- Ну что ты, - тихо смеется Бьякуран, - не говори так, я не настолько бессердечен. – Он поворачивается и, слегка привстав на цыпочки, целует его в щеку. – Поверь, меня очень задела смерть Тони.
- Он не Тони, блядь! Сколько можно тебе говорить?! И я не Тони! У меня есть имя! – Он отстраняется, практически отшвыривает Бьякурана от себя. – Он тебя любил, ты знаешь?
Бьякуран перестает улыбаться. Он смотрит спокойно и холодно:
- Да.
- Это ты его убил.
- Я знаю. – Он подходит близко, ласково гладит по волосам. – Я и тебя убью, Тони.
- Я не Тони, я Бруно!! – И неожиданно человек смотрит на него умоляюще и отчаянно. – Бьякуран, назови меня по имени! Я больше ничего у тебя не прошу, тебе на меня посрать, ты с нами с самого начала играл, даже до меня наконец-то дошло. Бьякуран, всего один раз, хоть из жалости, хоть из благодарности…Пожалуйста!
- Шшш, - Бьякуран прижимает палец к его губам. – Тихо. Не хорошо не доигрывать до конца. – Бьякуран кладет ладонь на его горло. – Спокойной ночи, Тони.
Горло ломается под его пальцами с тихим, влажным, отвратительным звуком, под пальцами, в которых невозможно заподозрить такую силу. Бьякуран целует мертвеца в лоб, слегка улыбаясь:
- Спокойной ночи.
***
- Вы говорите не те слова, Занзас-сама. – Окликает Кикио, когда Занзас уже поворачивается уходить. – Говорите не те слова и приносите не те подарки. И пока это так, вы не услышите желаемый ответ.
Занзас только хмыкает:
- Да мне похуй.
- Как скажете. – Кикио сдержанно улыбается. Некогда красивое лицо обезображено шрамом, распущенные волосы струятся по плечам и в белизне больничной палаты кажутся неестественно яркими.
Занзас говорил с врачами. Минимум год интенсивной терапии и даже так нет никакой гарантии, что Кикио полностью восстановится.
- Кто такой Тони? – спрашивает босс Варии уже в дверях.
– Тони? Так звали собаку Бьякурана-самы.
***
- И где же Тони? – издевательски тянет Занзас, оглядывая опустевшую камеру.
- Тони? – Мило улыбается Бьякуран. – Он покинул меня. Что-то с горлом.
Занзас бесцеремонно усаживается на нары напротив:
- Ты найдешь мне Саваду. – Босс Варии настолько самоуверен, что это даже не вопрос.
- Честно говоря, я не успел подумать об этом. Я был занят, я страдал по Тони.
Занзас снова достает пистолет и сообщает зло и как-то весело:
- Может быть, у тебя закончились ублюдки, говнюк, но у тебя еще остались колени. Ты в любом случае попадешь в лазарет, это я тебе обещаю. Где Савада Цунаеши?
Бьякуран хохочет, заливисто и искренне:
- Ты пришел ко мне угрожать? Нет, правда? – Он резко обрывает смех и смотрит на Занзаса с любопытством. – Это плохая идея. Я не поддавался угрозам, когда был боссом Мильфиоре, не поддавался вчера, не поддамся сегодня. Честно говоря, я рассчитывал на подкуп. – Улыбаясь, Бьякуран разводит руками. – И просчитался. Подумай хорошенько, если ты выстрелишь, мне будет очень больно. Я буду не настроен разговаривать минимум неделю. Через неделю может быть мои вчерашние соболезнования будут к месту?
Бьякуран подходит к Занзасу медленно и неспешно, как будто знает, что тот не станет стрелять. Ствол пистолета болезненно упирается в живот, но это не мешает ему положить руки Занзасу на плечи, запустить пальцы в его волосы:
- Я много слышал о тебе, Занзас, босс Варии. Я несколько раз встречал тебя в самых разных мирах. Ты импульсивен, но ты не дурак. Какой подарок ты принес мне сегодня?
Занзас только паскудно ухмыляется в ответ, одной рукой привлекая его к себе за талию, вдавливая ствол пистолета под ребра:
- Посмотри во внутреннем кармане, шлюха. Тебе понравится. – Издевательски тянет он, поглаживая Бьякурана по пояснице.
Тот только невозмутимо достает из внутреннего кармана его пиджака белый конверт, равнодушно раскрывает, вытаскивает аккуратно свернутую и перевязанную подарочной лентой зеленую прядь волос. Бьякуран смотрит на нее долго, не отрываясь, потом спокойно убирает обратно в конверт и аккуратно откладывает. Мягко поднимает лицо Занзаса за подбородок, равнодушно глядя в глаза:
- Какой-то пошлый подарок. Но мне нравится. Я не откажусь прокатиться с тобой куда-нибудь. Ты угадал с подарком, угадай и человека которого я хочу увидеть. После мы поговорим о Саваде Цунаеши и том, где его держат.
Занзас улыбается шире и по-хозяйски оглаживает его рукой по заднице:
- А если я не соглашусь?
- Кто знает? – Бьякуран задумчиво проводит пальцем по жилке на его шее. – Может быть, ты покинешь меня как Тони. Может быть, я покину этот мир. Но как бы там ни было, этот мир покинет Савада Цунаеши.
Занзас отпихивает его от себя резко, равнодушно:
- А ты оказался дешевле, чем я думал, шлюха. Собирайся, мы уезжаем.
Бьякуран только улыбается в ответ:
- О чем ты, Занзас, я вообще бесплатен.
***
- Я не ожидал увидеть вас, Бьякуран-сама. – Сдержано улыбается Кикио, беспомощно разводя руками. – Простите, что не встаю поприветствовать как положено.
- Ничего страшного. – Бьякуран чувствует, как слова царапают глотку, и прочищает горло. Он подходит, нерешительно проводя пальцами по щеке, которую накрест прочерчивает уродливый шрам. Он хочет знать только одно. – Кто?
- Это неважно, Бьякуран-сама. После того как вы ушли, желающих было предостаточно.
Занзас стоит в стороне и не вмешивается. Ему не интересен их треп и насколько это личное. Все, что его волнует – чтобы Бьякуран не сбежал не расплатившись.
Бьякуран чувствует, как непроизвольно сжимаются в кулаки его пальцы, как волна безотчетной, звериной ярости поднимается откуда-то изнутри.
- Ты мог позвать меня.
- Позвать вас, Бьякуран-сама? Сколь многие звали вас? Сколь многие умерли от вашей руки, только в последний момент поняв, кем они для вас были. Когда вы ушли, я был готов умереть, но не был готов узнать правду.
- Я бы вернулся, я бы помог тебе.
- Да. Да, вы бы вернулись сейчас, потому что я единственный, кто не стал звать вас. А тогда бы вы вернулись?
Бьякуран молчит довольно долго:
- Ты единственный. Единственный кто…
- Кто выиграл в вашу игру? Кто стал чуть больше, чем собакой на убой? – Кикио горько усмехается. – Чуть больше, чем Тони? Не смешите меня. Такой же как все. Я проиграл уже потому, что на короткий миг, совсем ненадолго, я поверил, что это не игра. А потом вы ушли. И я не побежал за вами. Это моя победа. Не отнимайте ее у меня. У меня больше ничего не осталось.
- Хочешь, я встану перед тобой на колени? Кикио, хочешь, я буду таким, каким ты пожелаешь? Кикио, пожалуйста, я больше не хочу играть. Помоги мне!
Кикио молчит, равнодушно глядя в окно, свет очерчивает безупречный профиль, и на секунду Бьякуран видит его таким, каким Кикио был, когда еще принадлежал ему. А потом Кикио поворачивает голову – изуродованное шрамом лицо, усталый взгляд, выступающие скулы, морщинки в уголках губ и глаз:
- Я хочу, чтобы вы ушли. Я никогда ничего у вас не просил. Сейчас я умоляю вас, уходите и будьте счастливы. Уходите и не оборачивайтесь.
- Ты даже не улыбнешься мне на прощание?
- Нет. Уходите.
Бьякуран поворачивается к Занзасу:
- Господин Занзас, мы уходим. Кикио нужен отдых. – Он резко разворачивается на каблуках и уходит не оборачиваясь.
Кикио смотрит ему вслед умоляющими зелеными глазами, до крови кусая губы и вцепившись пальцами в подлокотники кресла.
Занзас видит это и на секунду он чувствует укол чего-то подобного страху. Невозможно представить, чтобы такой человек как Кикио может так смотреть. Как побитая собака, как человек, который умирает от жажды.
Когда они уже у самого лифта, Кикио не выдерживает:
- Бьякуран-сама! Бьякуран-сама, простите меня! Я люблю вас, Бьякуран-сама! – Он беспомощно тянется за Бьякураном, он падает на пол, безуспешно пытаясь догнать его. И все же в глубине души он рад, что не может. Он благодарен своему изувеченному телу, за то, что оно не дает ему броситься следом.
Бьякуран вздрагивает и останавливается, сглатывает. Движение кадыка быстрое и нервное. Он нажимает кнопку вызова. Стоит и терпеливо ждет, пока придет лифт. Занзас собирается обернуться, но Бьякуран хватает его под руку, заставляя его смотреть только прямо вперед.
Они заходят в кабину. Бьякуран нажимает первый этаж, до боли сцепляет пальцы, чтобы не броситься обратно.
Когда закрываются двери, он прислоняется к стене и сползает на пол.
- Все. Все закончилось. Я больше никогда не буду играть.
Занзас брезгливо тыкает его носком сапога:
- Савада Цунаеши. Теперь ты найдешь его для меня.
Бьякуран равнодушно кивает:
- Да. Да, я его найду. – Он тяжело поднимается и медленно кивает.- Идем.
***
Бьякуран называет адрес и отрубается. Синхронизация требует от него все больших усилий, и после он вынужден отлеживаться днями.
Скуало на это плевать, все, что его волнует – они знают, где Савада, а значит скоро будет много крови.
- Босс, а с этим что? – спрашивает боевой командир у Занзаса, кивком указывая на Бьякурана.
Занзас только равнодушно окидывает взглядом бессознательную фигуру:
- Помыть и в мою спальню.
Скуало изумленно вскидывает брови.
Занзас никогда не отказывает себе в удовольствии, не отказывает и не ограничивает, и в длинной веренице его развлечений на ночь изредка, но все же попадаются мальчики. Но не мужчины, именно мальчики, почти дети, чья красота беспола.
Бьякуран не такой. Каким бы хрупким и милым он не выглядел, какой бы белой не была его кожа, Бьякуран мужчина – молодой мужчина, намного старше тех, кого заказывает для себя Занзас.
А еще босс Варии никогда не смешивает удовольствие и дела. Он не спит с врагами или союзниками. Никогда. Он просто заказывает себе шлюх.
Скуало хмурится. Его отточенная интуиция мечника дает тревожный сигнал, но Скуало слишком поглощен операцией по спасению Десятого, слишком поглощен будущей резней, чтобы спорить. Он только кивает и отдает приказ одному из своих подчиненных.
Бьякурана уносят, а мечник широко улыбается:
-Эй, босс, спорим, после этого мы будем героями Вонголы?! Я хочу чертову медаль!
Занзас только криво усмехается:
- Сначала доживи, мусор.
***
Бьякуран просыпается через семнадцать часов с момента, когда потерял сознание. Голова раскалывается и его бы стошнило, если бы было чем.
Занзас сидит напротив него в кресле и равнодушно изучает своими неестественными красными глазами.
Бьякуран садится на кровати, нисколько не стесняясь своей наготы, и со стоном держится за голову:
- Восемь триллионов миров, безграничное знание, а отходняк после как обычное похмелье. – Он выдавливает милую улыбку, бледную тень своих обычных улыбок. – Полцарства за анальгин и немного воды.
Занзас кивком указывает на тумбочку у кровати.
Бьякуран трясущейся рукой берет таблетку, стакан, запивает жадно, потом беспомощно откидывается на подушки и тихо смеется:
- Я спас Десятого Вонголу. Какое счастье. Сейчас меня стошнит, и я почувствую себя настоящим героем.
Занзас криво усмехается в ответ:
- Дерьмово выглядишь.
- Дай угадаю, - слабо улыбается Бьякуран, - я бледен, зелен и не произвожу должного впечатления. – Он тихо стонет. – Какая приятная мягкая кровать. Наверное, я попал в рай, но мне здесь не место, поэтому я так плохо себя чувствую. Честно говоря, я ожидал проснуться в своей камере.
- Савада сказал, что ты еще можешь быть полезен. – Говорит Занзас и встает с кресла. Аккуратно снимает пиджак, еще больше ослабляет узел галстук, методично вынимает и выкладывает на столик у кресла запонки.
- И поэтому я в твоей постели?
- Нет. – Занзас подходит, садится на край постели и по-хозяйски проводит рукой по его тела поверх покрывала. – Ты здесь, потому что мне интересно, что в тебе такого, что ублюдки, которые тебя трахают, сходят с ума.
Бьякуран хохочет в ответ:
- Поэтому? А за себя, Занзас, ты не боишься? Или мне лучше называть тебя Тони?
Он едва успевает договорить. Пальцы босса Варии сжимаются на его горле, пальцы, которые легко могут раздавить его гортань.
Бьякуран вспоминает тюрьму, вспоминает, что произошло совсем недавно и едва заметно улыбается.
- Я не такой, понял? И я убью тебя, если ты еще раз так меня назовешь. – Спокойно говорит Занзас, и Бьякуран чувствует удовольствие, глядя, как разгораются эти красные глаза. Босс Варии еще несколько секунд на него смотрит и паскудно улыбается. – А теперь раздвинь ноги, я хочу посмотреть, какой хорошей блядью ты можешь быть.
Бьякуран только чувственно улыбается в ответ:
- Как скажешь, начальник. – Он сладко стонет, бесстыдно выгибаясь. – В конце концов, дело ведь не в имени, правда? Но это не важно. Я буду очень,- он понижает голос до интимного шепота, - очень хорошей блядью.
Про себя Бьякуран только устало и равнодушно думает, что даже если он не начинает играть, игру начинают за него, и она всегда одинаково заканчивается.
- Иди ко мне, Занзас, - и все-таки он целует сам. – Иди ко мне.
Занзас не заставляет себя ждать.
***
- Не понимаю, как мы не заметили сразу. – Говорит Десятый босс Вонголы и устало трет лицо. Он сильно исхудал за время плена, он слишком быстро устает. – Занзас-сан, почему мы пропустили угрозу.
Занзас только неопределенно пожимает плечами. Он не видит смысла выяснять почему. Он человек действия.
- Четыре семьи, четыре мелких семьи, которые копили силы, пока мы воевали с Мильфиоре и теперь могут нас уничтожить.
- Они не смогут.
- Смогут, Занзас-сан. Вопрос только в том, как быстро. Я хочу поговорить с Бьякураном. Если бы он согласился возглавить Мильфиоре снова, если бы они стали нашими союзниками…с их технологиями и нашими ресурсами…Я хочу поговорить с Джессо Бьякураном.
register_image(3071121967);
register_image(3830833336); 
register_image(1805873546); 
register_image(1655785261); 
register_image(3291776945); 
register_image(3146303702); 
register_image(98318544); 
register_image(2558513773); 
register_image(640361067); 
register_image(1067922464);